Чтобы не пить лекарство, я применила всю свою детскую изобретательность и попросила: "Мама, выйди, пожалуйста, из комнаты. Я хочу помучиться в одиночестве". Мама вышла. И я вылила лекарство в цветочный горшок. Затем гордо продемонстрировала опустевшую ампулу, и почувствовала себя лучше.
Так продолжалось несколько дней подряд. А когда подошел момент пить последнюю ампулу, мама вошла в самый ответственный момент (момент удабривания цветка) и сообщила мне, что обо мне думает.
Был долгий разговор. Мама была расстроена. Объясняла, как хреново я поступила. Что она мне доверяла. А я вот так. Ну, хоть бы последний раз выпила для порадка. И все такое.
Самое смешное, что из всего разговора лучше всего я помню чувство собственной обиды. Я была страшно обижена на маму. Мне было ужасно горько и обидно от того, что она вошла. Мне казалось, она мне доверяет. А она! Вошла! То есть не верила!
Как ни абсурдно, мне совершенно не мешало то, что мама-то оказалась права. И что доверять мне вовсе не стоило. И что было совершенно очевидно, что я ее обманываю. Нет, мне просто было жутко горько и обидно.
Я до сих пор помню это чувство! Лет 30 прошло ведь. И умом я прекрасно все понимаю (и тогда понимала), у меня теперь своих двое таких же. А ту обиду отлично помню.
Теперь у меня есть сын, который всеми правдами и неправдами стремится к смартфону. И отлично умеет врать. Виртуозно. Он обещает ни-ни, и через 15 минут сидит, уткнувшись в экран. Прячется под одеялом. Отпирается до последнего. Обещает поставить телефон на зарядку и играет по полночи. Последнее время он научился "не палиться". Но я-то понимаю.
И вот я вся в недоумении. С одной стороны, знаю и помню по себе, как важно для ребенка доверие родителей. С другой стороны, не могу допустить, чтобы он меня обманывал.
Journal information